Пока я трусила, от толпы отделилась черная тень и, хромая, побежала к подъезду. Серая кружевная шляпка, шерстяная кофта - я с ужасом узнала мою продавщицу воды - к груди она прижимала два полных кувшина. «Спасайте Бетховена и миледи!» - кричала старуха - «тушите пламя!» Я бросилась ей наперерез и вцепилась в рукав черной кофты только у самых олеандров. Старушка вырывалась и точно бесславно сгинула бы в чужом пожаре, если бы я не опрокинула ее, разбив при этом кувшины. Манто было безнадежно испорчено, но я и бровью не повела. Старая леди обиделась, как ребенок, но под тихие увещевания мне удалось увести ее подальше от опасного места.
Толпа внимала.
Тем временем подъехал черный кабриолет. Зеваки, как по команде расступились (Тьфу! Это все больше напоминало како-то дьявольский идиотский театр!). Из машины медленно, словно королева, выходила смутно знакомая мне дама. Она зачарованно глядела на пожар, и волосы ее были того же цвета, что и пламя - это была мать пигалицы. А блондин-водитель кабриолета - ее любовник, я знаю. Он всегда сигналит под окнами, когда ее муж куда-то уезжает на пару недель.